Актриса Вологодского драматического театра Наталья Никитина – человек со множеством творческих устремлений. В ней ощущаются энергия и напор, находящие выход в профессии и смежных с нею областях. Она очень хорошо осознает важность театра, а это необходимое условие для того, чтобы развиваться и двигаться дальше. Молодая артистка уже достигла немалого, сыграв гоголевскую Оксану, шекспировскую Бьянку, Лауру Теннеси Уильямса, но наверняка ее лучшие роли еще впереди.
– Говоря о Вологде, многие выстраивают ассоциативный ряд, в котором нет театра. Справедливо ли это?
– В нашем городе несколько коллективов, основные среди которых – Драматический театр, Театр юного зрителя, Театр кукол «Теремок», Камерный. Считаю, что на чуть более чем 300 тысяч человек населения это вполне достойно – сфера искусств у нас развита. Хотя, когда мы говорим о Вологде, действительно представляется кружево и масло. Но зрители очень любят ходить на спектакли. Особенно ярко это проявилось после пандемии, когда рассадка составляла 30-50%. Тяжело было публике, да и артистам непросто играть на полупустой зал. Сегодня ограничения ушли, и в театральных залах каждый вечер аншлаг.
Причем приходят разные поколения: на детских сказках всегда бывают родители с детьми, которые по окончании выносят на сцену артистам подарки, шоколадки, рисунки. Для них это целое действие! Мы с гастролями бываем в разных регионах, и такого почти нигде не видели. А у нас это своего рода культура. Я и сама в детстве очень любила ходить в наш ТЮЗ, и так же после спектакля дарила шоколадку исполнителю, который мне нравился. По-моему, здорово, что у нас есть такая интересная «фишечка». На вечерних постановках можно встретить подростков наряду со взрослыми: кто-то вышел развеяться субботним вечером, кто-то пришел посмотреть на любимого артиста. Обязательно пишут отзывы, интересуются.
– Родившись в таком культурном городе, трудно не пойти по этой стезе.
– Да, я родилась в Вологде, хотя родители мои родом из других мест: папа из Ульяновска, мама из Оренбурга. В детстве я часто ездила туда к бабушке, которая учила со мной стихи, –мама давала ей задание на лето научить меня чему-нибудь. Возможно, благодаря этому у меня нет вологодского говора, так как семья и окружение были не вологжане.
Когда я подросла, меня стало тянуть к музыке, танцам. Занималась с первого класса народными танцами: сначала в коллективе «Веселая планета», затем перешла в «Рябинку» (танцевала в общей сложности 15 лет). Потом стала просить родителей отдать меня в музыкальную школу на фортепиано, а после захотелось овладеть игрой на гитаре. Конечно, они отдали – все мои начинания всегда поддерживались. Училась я еще и в художественной школе. Но вот что касается театра, то я никогда не думала, что стану актрисой. Никто в роду не был связан с искусством: отец – военный летчик, приехал служить в поселок Федотово под Вологдой, мама работала в части экономистом, брат занимается бизнесом – словом, никаких театральных интересов ни у кого не было. Я была отличницей, причем любила точные науки – математику и химию. Но ближе к 9-му классу увлеклась литературой, стала участвовать в конкурсах чтецов (даже выиграла городской конкурс). В конце концов я осознала, что мне нравится сцена и я хочу на ней быть. Мои творческие увлечения меня естественно подвели к вопросу, кем мне хотелось бы стать. Тогда же я узнала о Вологодском колледже искусств, где есть актерское отделение. (Он возник на базе музучилища. Мы обучались как артисты драматического театра и кино, но с углублением в музыку, в основы музыкальной грамоты. Обязательно нужно было освоить дополнительные инструменты и вокал различных жанров). Я «загорелась» и решила: это мое на сто процентов! Не было долгих раздумий, все случилось в один момент. Я будто разом поняла, что не хочу быть, например, экономистом.
– На сцену начали выходить еще в колледже?
– Возглавлявший в то время Драму Зураб Анзорович Нанобашвили набирал наш курс на базе театра. Там же проходили все пары. С первого года обучения (то есть с 2017) меня, единственную с курса, начали занимать в спектаклях. С этим связана интересная история. Перед поступлением мы с мамой смотрели постановку «Боинг-боинг-боинг». Нам очень понравилось, особенно запомнились три танцующие стюардессы – молодые красивые девушки. Мама сказала: «Хочу, чтобы ты здесь танцевала». И, конечно же, мой первый выход на сцену Драматического состоялся именно в этом эпизоде «Боинга»! На старших курсах добавились «Гроза», «Горе от ума», «Пули над Бродвеем». Разумеется, я не играла больших ролей, но в пору студенчества это был очень хороший опыт. Потом мастер курса поменялся, пришел Денис Евсеевич Долбышев, а новым руководителем театра стал Алексей Ожогин, посмотревший наш дипломный спектакль и пригласивший меня в коллектив. Я уже много играла – меня было, что называется, не оторвать от нашей сцены. С 2021 года я полноценно в труппе.
– Не хотели сменить обстановку, набраться другого опыта где-то еще?
– А я прошлым летом как раз поступила в Ярославский театральный институт, на заочное отделение в мастерскую Александра Борисовича Перфилова. Хочется постоянно развивать свой актерский аппарат. Думаю, на артисте, говорящем, что ему нечему учиться и он все знает, можно ставить крестик. Актер должен быть все время в тренинге. Уверена, в институте я получу что-то новое, что мне пригодится в любом случае. Я перешла на второй курс, и все мне очень интересно! С восторгом возвращаюсь после сессии в Вологду. У меня есть возможность вырваться из рабочего графика и поехать в другой город для себя заниматься с азов. Будто снова пойти в первый класс! Мне очень нравится это «актерское детство», то, что я, вспоминая, учусь заново, чтобы затем применить эти знания в своей профессии.
– Ваша профессиональная жизнь связана только с Драматическим театром?
– Да, я даже не выбирала, я сразу знала, куда хочу попасть. Придя в наш театр, ощутила себя как дома. И коллектив, и спектакли, и цеха – все было и уютным, и приятным. Не знаю, может, в труппе и существовали дрязги или интриги, но я сними никогда не сталкивалась. Зато при Зурабе Анзоровиче (а я ведь с младших курсов начала работать) было то, чего мне не хватает сейчас: иерархии. Было уважение к старшему поколению, понимание того, что они могут научить тебя чему-то важному, помочь. Сегодня это уважительное отношение немножко ушло. Приходят молодые – и все сразу к их ногам. Возможно, таковы современные реалии, но наше прошлое нравилось мне больше.
– Театр подарил вам еще и семью.
– Да, театр связал нас с Егором (артистом Георгием Батищевым – прим. Д.С.) крепко и надолго. Наша жизнь шла параллельно: жили в соседних домах, ходили по одной и той же дороге, только в разные школы, закончили одну музыкальную школу и один и тот же колледж, оба занимались во Дворце культуры – но без театра никогда бы не встретились. (Кстати, муж учится со мной в одном институте, только он уже оканчивает учебу). Наверное, из-за этого мы очень хорошо понимаем друг друга. Мы всегда в тандеме, и работать вместе нам не трудно. Мне приятно осознавать, что есть человек, на которого я могу положиться и на сцене, и вне ее. Легко и в совместных спектаклях. Каждый играет своего персонажа в конкретных обстоятельствах, и личные отношения этому не мешают. В то же время мое «Наташинское “я”» понимает, что, если вдруг что-то пойдет не так, произойдет непредвиденная ситуация, муж не подставит, не вылезет за мой счет, не выставит меня виноватой (к сожалению, такое в труппе иной раз бывает). Мне в этом смысле абсолютно спокойно. Но я знаю, что не все актерские пары любят играть вместе, не могут сговориться. Мы же идем на уступки, хотя чаще всего и уступок никаких не нужно.
– У вас большая занятость в спектаклях для детей. Расскажите об этой сложнейшей публике.
– Детская публика действительно очень сложная, она в момент раскусывает неправду. Но –возвращаясь к нашей «фишечке» – если ребенок после спектакля несет тебе шоколадку, наверное, ты все делаешь правильно, и тебе верят. Конечно, внимание детей легко рассеивается, им трудно долго сидеть. Иногда непосредственный малыш решает громко выразить свою эмоцию и отвлекает весь зал. Все эти моментики нужно учитывать: где-то, например, поддать громкости, чтобы ребята поняли, что сейчас нужно послушать внимательно. На днях мы играли «Карлик Нос», и спектакль прошел в полной тишине, но на поклонах на сцену пришли, мне кажется, вообще все. Видимо, им просто было очень интересно, и поэтому они смотрели молча.
Но порой мы играем, что называется, на заказ: для лагерей или классов. И тогда бывает громковато со стороны зала –ведь детей привели на мероприятие без родителей, и они свободнее выражают свои эмоции. Однако в целом ребята прекрасно смотрят, интересуются. Очень любят фотографироваться, приносить свои поделки, говорить артисту, что он самый лучший и любимый.
– Вам самой нравится такой репертуар?
– Я очень люблю сказки, для меня в них есть особый профессиональный кайф. Это такое озорство, там можно в хорошем смысле пошалить! Обожаю свою Пеппи из «Пеппи Длинныйчулок» – как же в этой постановке все задорно и здорово! Интересно наблюдать, как дети увлекаются игрой, пытаются тебе отвечать, помогать твоему герою. Как часто они во весь голос кричат: «Не ходи туда!» – если там ждет опасность. Поддержка от них всегда чувствуется. К таким спектаклям нельзя относиться несерьезно, но требуется доля непосредственности. Тогда и маленькие зрители тебя поймут, полюбят, придут еще раз. И принесут подарок уже другому артисту, третьему, и так далее. Я сама в детстве пять раз смотрела в ТЮЗе «Кота Леопольда» и всегда выносила шоколадки на сцену.
Меня очень радует, что родители водят своих малышей в театр, ведь он помогает эстетическому воспитанию, развивает речь, учит следить за сюжетом. Это в любом случае лучше, чем проводить время, уткнувшись в телефон. Да, в наше время много развлечений: кино, мультфильмы, книги (правда, не знаю, насколько дети сегодня любят читать), но спектакль –всегда неповторимый, живой, происходящий здесь и сейчас. И в нем даже поучаствовать можно!
– Наверняка в таких спектаклях много приходится петь. Это плюс?
– Я люблю все спектакли, связанные с музыкой. Но не всегда мы имеем возможность петь вживую: не у всех наших артистов есть музыкальное образование. Это нормально, хотя живое пение дает совершенно другое зрительское восприятие – волшебное! Но подготовка должна быть в таком случае другой: перед выходом на сцену вечером – и распевка, и разминка. Многое, конечно, зависит от танцевальных номеров: в большом количестве сказок у нас очень сильная хореография – выступать без фонограммы просто невозможно. (Для этого требуется специалист, который профессионально сможет соединить вокальные партии и танцы, вплоть до того, где нужно правильно взять вдох). Но и пение «под плюс» по качеству ничуть не хуже. Звучат наши голоса, мы правильно артикулируем и дарим эмоции зрителю. А на выездных площадках, особенно в сельских школах или Дворцах культуры, по-другому и не получится из-за отсутствия оборудования.
– Вы играете и в классическом репертуаре, например, в постановке «Ночь перед Рождеством», где у вас роль Оксаны. Чем так притягательна классика?
– «Ночь перед Рождеством» – легендарный в нашем городе спектакль и перешел мне «по наследству». Он идет уже 15 лет, сменилось несколько составов. Нужна была свежая кровь: обновлялись декорации и костюмы, пришли и новые артисты. Мне посчастливилось играть Оксану – роль яркую, многогранную и, что важно, – в классическом произведении. Эта повесть Гоголя – что-то невероятное! А какой язык! Мы хотели сохранить особенности говора, но в итоге аккуратно смягчили диалектные выражения, ведь не на этом мы хотим заострить внимание. Большая честь играть в классике, поскольку она – та база, на которой стоит вся наша литература и драматургия. Она поднимает вопросы, актуальные в любом поколении, а потому смотреть и читать ее полезно. Есть много современных книг, которые улетучиваются из памяти, стоит только их раз прочесть. А золотой фонд классики остается.
– Лаура в «Стеклянном зверинце» – роль тоже уже в почти классическом произведении.
– Это самый дорогой для меня спектакль по автобиографической пьесе Теннеси Уильямса (в сюжет которой он, как хороший драматург, добавил много нюансов). Роль Лауры я получила в свой первый сезон в театре. Текст драмы сохранен, но подход несколько осовременен. Мы не стали акцентировать внимание на физических недостатках героини (она по сюжету хромая) и сделали ее подростком, тогда как в пьесе ей 20 с небольшим лет. И проблемы мы подчеркиваем именно подростковые. Например, Лауру не понимает и угнетает мать. Девушке хочется общаться со сверстниками, но это не получается из-за обстановки дома. Для нас главное – момент взаимного непонимания. Это тяжелая постановка, к которой я всегда очень готовлюсь морально. Играем мы вместе с мужем – у него роль Тома, брата героини. В одном из эпизодов, где ее избивают, срывают с нее одежду (как это тяжело и неприятно!), Егор всегда уходит подальше: он говорит, что иначе ему захочется выйти на сцену и вмешаться.
Мне кажется, Лаура – абсолютно нормальная девушка, чьи проблемы возникли только оттого, что мать не поговорила с ней, когда это было нужно, не спросила о ее чувствах. Поэтому героиня замкнулась в себе, ушла в свой стеклянный зверинец, ведь ей больше не с кем общаться. (Часто дети разговаривают с игрушками, так поступает и она). В этом она находит спокойствие и удовлетворение. Она ассоциирует себя с единорогом, но вот у него ломается рог – потому что не случилось ответной любви, которую Лаура так долго в себе вынашивала. Ломается и она сама… Когда у нас в афише стоит этот спектакль, бывает, я с утра начинаю думать о нем и прихожу к выводу: все могло бы быть не так, если бы мать выслушала своих детей (ведь и у Тома душевные страдания и метания из-за непонимания; он рвется на свободу, но мать его не отпускает – может, потому, что не уверена сама в себе). В этой женщине много эгоизма. И брат с сестрой, любя друг друга, как будто не могут друг другу помочь. А Джим, возлюбленный героини? В пьесе он предстает нарциссом: он ведь знает, что у него есть невеста, но танцует с другой девушкой, развлекает ее, хотя прекрасно видит, как она на него смотрит, осознает, сколько у нее психологических проблем, – и все равно уходит, сказав какие-то банальные слова. В постановке мы его немножко идеализируем. Из-за этого за Лауру еще обиднее! И парень-то хороший, но ничего не получается…
Спектакль идет на малой сцене два часа без антракта. В нем много видеоряда, например, переписка в соцсетях–так мы привлекаем интерес подростков. Но к нам приходит публика абсолютно разных возрастов, и все воспринимают постановку положительно. Моя знакомая смотрела ее несколько раз: сначала одна, потом с молодым человеком, а потом и с мамой, с которой у нее были натянутые отношения. Насколько я знаю, после просмотра они многое переосмыслили в своем общении. «Стеклянный зверинец» актуален и отзывается в душах зрителей.
– Есть у вас и военная драма «Не покидай меня». Как воспринимают зрители спектакль на непростую тему?
– Пьеса напоминает по сюжету «А зори здесь тихие». У нас это драматическая баллада, довольно легкая по настроению, хотя и печальная (ведь девчонки-героини погибают). Но эта минорная нотка особенно трогает. «Не покидай меня» был поставлен в прошлом сезоне к 9 мая. Обычно мы играем его ближе к Дню Победы. Это история, и без памяти об этом событии нельзя жить. Хотя в нашей афише почти нет военной тематики: есть еще спектакль-концерт «Хотят ли русские войны», и все. Подобный репертуар воспринимается зрителями хорошо; возможно, потому, что таких постановокне много. Конечно, на них люди приходят осознанно, тем более, что у нас принято читать аннотации к спектаклям, чтобы понимать, что ты увидишь. Зал полный в этот вечер. И мы стараемся играть, не перегибая.
– А какой-то особый зрительский запрос у вас есть?
– Театр ставит и классику, и музыкальные спектакли, и детские сказки. Мы работаем по всем фронтам, чтобы увлечь каждого. Не слышала разговоров вроде: «Ой, не хочу “Капитанскую дочку” – лучше бы поставили мюзикл!» Что касается меня, то мне бы в своем личном репертуаре хотелось побольше классических произведений. Хотя у меня есть Бьянка в «Укрощении строптивой». Шекспир – наше все, он занимает отдельное место в моем сердце, но не будут же все постановки по его пьесам. Да и я бы хотела поиграть в русской классике. Да, есть «На всякого мудреца довольно простоты» Островского, Гоголь, но такой литературы никогда много не бывает. У меня нет роли мечты, но есть желание пробовать себя в разном материале. Судите сами: упрусь я, например, в мечту о Джульетте, не сыграю – и что, горевать потом всю жизнь? Надо радоваться всему.
– Одно время было много разговоров на тему, как можно сейчас играть, когда… А почему не только можно, но и нужно?
– Вы правы, волна таких настроений была. Но было даже удивительно: что за люди это говорят?! А как вообще – жить без театра? Как развиваться, приобщаться к культуре? Театр –особое место, где живет просвещение. Особенно он важен в сложные времена. Разве лучше сидеть дома и смотреть телевизор? Людям нужно отвлекаться, иметь возможность развеяться. Маршрут «работа – дом» утомляет, а просмотр хорошей постановки дает впечатление на всю трудовую неделю. И детей надо водить на спектакли обязательно. Это и развитие, и эстетическое наслаждение, и изучение нового.
Дарья Семёнова
Портретные фото Дарьи Сысоевой
コメント