– Хакасия на театральной карте России пока не на виду. Есть ли интерес со стороны регионального зрителя?
– Абакан – город небольшой, но в нем четыре театральных коллектива. Три национальных (театр кукол «Сказка» им. Устинова, драмы и этнической музыки «Читiген» и наш – Хакасский имени Александра Михайловича Топанова – первый театр в республике, которому уже 90 лет) и один Русский академический драматический им. Лермонтова. И впрямь есть куда сходить! Еще же и Филармония, и музеи. Но я могу с уверенностью сказать, что именно театры держат первую позицию, вызывая у зрителей интерес.

– В каком возрасте он сформировался у вас самой?
– Я родилась и выросла в селе. С детства занималась в музыкальной школе, пела. Ходила в кружки, с классом ставила театрализованные сценки, участвовала в разных конкурсах, выступала в КВН, а про театр не думала. Но однажды он к нам приезжал, и нас водили на спектакль. Это было так интересно! Играли хакасскую классику – пьесу Топанова «Одураченный Хорхло». До сих пор помню отрывок про сварливую жену и бесхребетного мужа. Я была маленькая, но очень смеялась, потому что это была узнаваемая история, возникало ощущение правды происходящего. А в более осознанном возрасте, уже студенткой, смотрела «Рожденный небом», когда приехала в Абакан учиться. Это постановка про одного из первых (и, наверное, самого известного) наших ученых Николая Федоровича Катанова. Мне очень понравилось! Я сидела в зрительном зале и представить не могла, что через какое-то время сама стану актрисой именно этого театра. Я ведь училась на преподавателя хакасских национальных музыкальных инструментов и после института в коллектив пришла как музыкант.

– То есть музыка в вашей жизни возникла раньше театра?
– В первом классе учительница обратила внимание, что я активная, пою, и она порекомендовала отдать меня в музыкальную школу. Я ходила в нее, как в кружок: без сольфеджио, без гармонии, но с вокалом. Я даже занимала призовые места на конкурсах. Пели в основном на хакасском языке, а классу к шестому появились национальные инструменты. Тогда преподаватель собрал ансамбль, и мы стали исполнять наши народные песни, причем передавались они как народное творчество – из уст в уста. Нам показывали, как играть, буквально на пальцах, и мы запоминали «по рукам». Потом уже стали выписывать ноточки. Начали выступать на фестивалях, на деревенских концертах. Активная у нас жизнь была.
Мне очень нравилось петь эстрадные хакасские песни и фольклор – традиционный тахпах, ездить по разным местам, выходить на сцену в национальных костюмах. Я любила то, что делаю. Наверное, тогда я не понимала, как важно этим заниматься, и мне было просто интересно. В деревне не много развлечений – ими стала для меня музыка. Я была готова хоть каждый день приходить к преподавателю и играть на инструментах. А потом в Институте искусств, куда я поступила, меня учили по классическим канонам, я освоила фортепиано – никуда от этих основ не уйти. В этом смысле я получила общее музыкальное образование, какое бывает в консерваториях. Изучала и историю музыки, и историю искусства, и национальный компонент – игру на инструменте и народное творчество.

– Ваша семья была как-то связана с искусством?
– Меня растила мама – педагог в детском саду, и я, конечно же, принимала участие во всех культурных мероприятиях, которые она организовывала. Бабушка по материнской линии была завклубом в деревне еще меньше, чем моя родная. Там была буквально одна улица, но в Клубе обязательно устраивались праздники и вечера: на Новый год, 8 марта и т.д. – и это всегда было очень интересно. А дедушка много читал, держал дома большую библиотеку. Мне это тоже нравилось. И все в семье мастерили, шили, вырезали, делали маски. У нас постоянно устраивались семейные посиделки, связанные с бабушкиной работой, в которую она нас охотно вовлекала, так что мы чувствовали себя причастными к этой деятельности. Мы пели, проводили игры, готовили подарки участникам конкурсов, носили цветы из сада. А еще она была народной мастерицей и изготавливала из бисера нагрудные хакасские украшения – пого́, вышивала, шила национальные костюмы. (Я все ждала, когда вырасту, надену их, и они будут сидеть на мне, как положено. А мама брала их на выставки в садик, чтобы познакомить детей с нашими традициями). Мы ездили с бабушкой на республиканский праздник Первого молока (Тун пайрам), где собираются люди из разных районов Хакассии. Каждый район ставил свою юрту и представлял свой край. На меня, маленькую, было направлено все внимание, потому что я была одета в национальную одежду и тоже участвовала в представлениях. Уже тогда я выступала как актриса! Никогда об этом не задумывалась, а сейчас, отвечая на ваш вопрос, вспомнила, что артисткой стала, получается, давно.

– А по первой профессии работали?
– Да. Более того, я продолжаю ей заниматься (пока что успеваю!), поскольку работаю в Детской школе искусств преподавателем национальных музыкальных инструментов. У меня небольшой класс, и я обучаю детей игре на традиционном хакасском инструменте – хомысе. Он струнный, играют на нем примерно как на балалайке, но у него гриф длиннее и корпус листовидный. Учу детишек и понимаю, что это важно, потому что в современном мире много интересов, развлечений, гаджетов – а в национальных республиках необходимо сохранять традиции. Меня очень радует, что есть заинтересованные дети (и родители тоже, ведь от них зависит решение привести ребенка в музыкальную школу именно на нашу специальность). После «музыкалки» можно поступить в колледж, а потом в Институт искусств. Интерес у людей есть, и эта система образования работает.
Иногда, хотя и не часто, выступаю сольно как певица. Сейчас по большей части исполняю авторские песни, например, детские, для ребятишек. Писала и для студентов колледжа. Делюсь материалом с теми, кто просит. Ведь сегодня и с хакасским языком есть сложности: его надо сохранить, приучить к нему детей (я в школе их не только игре на инструменте учу, но и культуре, традициям, языку).

– В чем заключалась ваша работа в театре в качестве музыканта?
– Окончив институт, я пришла в музыкальную школу и собиралась в фольклорный коллектив. Но как раз тогда в наш театр набирали музыкантов, и я решила пойти в новую для себя сферу. Я начала работать там в ансамбле «Хазыр суг». Мой кругозор расширился очень быстро. Мы создавали музыку к спектаклям, осуществляли его живое музыкальное оформление, впитывали общую атмосферу. Основная работа была на плечах музыкального руководителя, но постепенно и я начала сочинять мелодии и писать стихи. (Так ведь в любом коллективе происходит – все как-то участвуют в общем деле). Иногда в постановках сама пела. Еще с института я учила национальные песни. А в театре есть арт-кафе, где исполняется разная музыка, например, советская эстрада или зарубежные хиты. Можно подготовить номер, и, если он понравится режиссеру, выступить с ним. Ты не ограничен в выборе. Мне очень нравится, что мы можем предлагать что-то новое для себя и для репертуара, и это где-нибудь да пригодится. Если не сейчас – то в будущем, на отдельном мероприятии, концерте. Здорово, что все находит применение.

– Как же возникло желание стать актрисой?
– Побывав на репетициях артистов, я очень заинтересовалась их работой. Я поняла, что не хочу в уголке сидеть с инструментом – мне надо находиться в действии на сцене. Мне почему-то казалось, что это легко, не то что у нас, где все время приходится учить ноты. Я ни с кем не делилась своими мечтами, но однажды в театре возникла необходимость– и я подошла на роль Мари в «Щелкунчике и мышином короле». Конечно же, я с радостью согласилась. Мне помогал режиссер и коллеги, но я почувствовала, что это совсем не так легко, как воспринималось со стороны. Начала с одной сказки, потом появилась другая, в следующей постановке уже два слова надо было сказать, постепенно репертуар расширился, я играла в основном для детей, но и для взрослых тоже. Я стала ощущать, что мне не хватает знаний. Тогда я поступила в Красноярск на заочное отделение Сибирского института искусств им. Д.А. Хворостовского, который и окончила в этом году. Очень довольна собой за то, что приняла решение учиться. Не хотелось быть слепым котенком, интуитивно или с чьей-то помощью куда-то идущим. Я ведь не разбиралась в актерской профессии, не знала ее основ. Постановщик говорит: «Вот это оставь. Вот так и делай», – а ты не понимаешь, почему. Не сразу я стала связывать теоретические знания с практикой, но помог опыт. Из репетиции в репетицию все нарабатывалось, в театре я все время была в тренинге. Я словно поднималась по ступенечкам и на каждой думала: «А, так вот о чем нам говорили преподаватели!» Мне повезло, что наш мастер курса Эмилия Николаевна Шевчук – актриса Театра им. Пушкина в Красноярске: она много уделяла внимания работе над ролью, которую могла объяснить исходя из собственного опыта. Сегодня, читая пьесу, я понимаю, как выстроить рисунок, над чем поработать особенно, что выбрать. Я больше не пугаюсь слов «предлагаемые обстоятельства», «сквозное действие». Не будь образования – было бы мне сложно. Теперь все совсем иначе.

– Должно быть, помогает и определенная актерская насмотренность?
– Конечно. В Красноярске я всегда старалась бывать на спектаклях. Так же поступаю и на фестивалях, куда мы ездим с театром. Это всегда полезно. Посмотришь – вдохновишься, увидишь что-то новое, подметишь интересную деталь, нюанс в игре актера. Я обычно выбираю классику, чтобы на ней учиться. Все ставят по-разному, хочется сравнивать, анализировать. В юности я часто смотрела постановки, не зная пьесы, по которой они сделаны. Теперь понимаю, что ее необходимо прочесть перед просмотром, если ты хочешь разобраться в увиденном. Подготовленному зрителю легче, можно углубляться в тонкости: что хотел сказать режиссер, какое решение выбрал, как артисты выстраивают образы.

– Мне кажется, необходимо еще общаться с коллегами из других городов. Такую возможность дает, например, форум «Таврида», в котором вы участвовали в 2019 году.
– Если говорить про «Тавриду», то там была в основном очень энергичная молодежь. Нужно было постоянно быть в движении, открытым для обучения, участвовать во всех мероприятиях. Событий было много, они быстро менялись, нужно было быстро соображать, подстраиваться, вносить какие-то свои предложения. Это хорошая встряска организма, мне очень понравилось там. Общаясь, ты открываешь сам себя. Тогда же я впервые побывала на актерском тренинге (приезжала преподаватель из Москвы). Это было так здорово! Я позавидовала всем студентам театральных вузов. У них же целые семестры мастерства, а мне раз показали – и я в шоке, хочу еще, еще и еще. Сейчас у нас в театре стараются чаще проводить такие тренинги: по речи, по сценическому движению (как раз осенью ждем преподавателя). Наше руководство за то, чтобы артисты развивались. Конечно, ты и сам должен заниматься, но хорошо, что театр нас поддерживает, приглашает прекрасных специалистов. Это вдохновляет работать, создавать, улучшать, расти.

– Расскажите о главном режиссере вашего театра. Как он влился в коллектив?
– Тимур Казнов работает с нами около трех лет. Конечно, сперва были вопросы и сомнения, но он сразу же взял курс на развитие, наметил репертуар, объяснил основы работы. Он смог заинтересовать коллектив, сплотить его вокруг себя, задействовать всех в репетициях и премьерах – и молодежь, и старшее поколение. Все вовлечены, никто не сидит без дела. Проводятся мастер-классы, приезжают преподаватели и режиссеры. Мне нравится репертуарный план Тимура Тамерлановича и то, что он берется за крупные вещи. При нем мы ставили и героический эпос, и «Мастера и Маргариту» – тоже нечто почти эпическое, большой роман. Есть у нас и легкие комедии. В 2022 году была премьера классических гоголевских «Игроков» (для постановки был осуществлен перевод на хакасский язык). Очень хорошо идет! Еще одна премьера, конца прошлого сезона, – спектакль для семейного просмотра «Сарын. Сказка о ненастоящем страхе». Это современная история, играющаяся на русском, о взрослении героини: девочка-подросток боится сама себя, а потом свой страх преодолевает. Вообще, как мне кажется, после «Мастера и Маргариты» у нас открылось новое дыхание! У нас в театре действительно есть что посмотреть, я благодарна за это руководству. При этом мы не уходим в этнографию, а шагаем в актуальном направлении, сохраняя традиции. И не стоим на месте! Здорово, что и актерам приходится постоянно меняться: в национальной литературе раскрываешься так, в классической – воплощаешь совсем другие образы, настроение, мышление. Это рост, развитие, непрерывный тренинг. По-моему, всегда новые условия – благодать для артистов.

– Как работалось с приглашенными постановщиками на вашей большой премьере – «Сарын. Сказка о ненастоящем страхе»?
– Мне повезло поработать с Антоном Калипановым и Ольгой Шайдуллиной. С ними было очень легко, мы быстро установили контакт, они были открыты к диалогу. На этот спектакль был кастинг, с каждым они пообщались. Мы показали, кто на каком инструменте умеет играть. Процесс постановки был интересный, я, с одной стороны, ощущала свободу, могла что-то предложить, а с другой – режиссер помогал, подсказывал, тем более, он знал, что я еще учусь. Он всех выслушивал, но вел свою линию, решал поставленные задачи. Мы и пели, и делали этюды, все старались, привносили что-то свое. И график был для нас непривычный – мы все время находились в действии. А какое оформление предложила художник Мария Кривцова! Видно было, что она изучила нашу культуру, традиционные ремесла. Художественное решение очень красиво, использованы этнические костюмы и традиционные вышивки, показаны природные памятники, каменные изваяния. Мы как будто перемещаемся в мир фольклора, хотя действие происходит сегодня. Ольгой Шайдуллиной была написана атмосферная музыка – тоже на основе национальной. Спектакль получился для семейного просмотра, его можно смотреть и детям, и взрослым.

– Кому адресован ваш репертуар в первую очередь?
– Я считаю, что репертуарная политика нашего театра нацелена на охват широких масс. Афиша делится на две части: на русском и на хакасском. Это касается спектаклей и для детей, и для взрослых. В любом случае, есть синхронный перевод. Разумеется, на хакасскую часть (пожалуй, ее поменьше в репертуаре) ходят в основном носители языка, но не могу сказать, что публики мало или она не заинтересована. Ездим мы и по районам – недостатка зрителей нет. Театр воспитывает, обучает, это его функция, а мы добавляем еще одну – сохранение языковых и культурных традиций. В наших постановках отражаются узнаваемые события, обряды – например, свадьба. Мне кажется, молодежь немало нового для себя открывает, и многое ей интересно. Мы ставим эпическую литературу, показываем ритуалы и праздники. (Хочу отметить постановку «Мелодии коралловых бус» по хакасскому героическому эпосу «Алтын Арыг» режиссера Юрия Майнагашева). Это важно, ведь мы говорим о наших исконных ценностях. Знать их необходимо. И неважно, к какому этносу принадлежит человек, владеет ли он языком, – это увлекает всех.

– Как воспринимается зарубежная классика, например, мольеровский «Лекарь поневоле»?
– Мы играем эту пьесу на хакасском языке. Это настоящая классика, она узнаваема. Когда мы со спектаклем ездили по району, зрители очень хорошо принимали, смеялись, отождествляли эту историю с собой или, например, со слегка подпивающими соседями. У меня веселая роль – Люсинда. Она притворяется больной, и это давало возможность быть озорной. Интересно было искать, как проявляется ее «болезнь»: на репетициях попробовала все – и чихать, и икать, и чуть ли не хрюкать. А может, мнимый недуг можно передать низким голосом? Ведь в этом «фишечка» героини.
Мне очень нравится наш актерский ансамбль в этой постановке: я видела, как ребята быстро все схватывали, развивали свою роль. Несколько репетиций – и они уже встраиваются в общий рисунок. Этому хотелось соответствовать, и я тоже вместе с ними искала и предлагала решения. Происходил энергообмен – это те самые «петелька – крючочек». И все собиралось в единое целое. В этом помогал режиссер Юрий Майнагашев и, конечно же, пример коллег. Когда рядом с тобой так работают, ты тоже подтягиваешься, чтобы быть вместе со всеми, идти в общем течении. В репетиционном процессе можно было обратиться за помощью и к старшим товарищам, попросить совета. Мы все делаем одно дело, у нас есть взаимовыручка. В коллективе собрались сильные талантливые актеры с горящими глазами, и, глядя на них, хочется быть такой же и делать что-то важное, творить.