И далее все действо будет пронизано стихами и мелодиями минувшей эпохи, видеофрагментами из отечественных и зарубежных картин, проецирующимися на смыкающиеся створки задника (художник-постановщик Алексей Уланов). Не связанные напрямую с сюжетом (Луи де Фюнес или Александр Демьяненко в роли Шурика столь же не сходны меж собой, как и с пьесой Арбузова), они задают тон истории и будят воспоминания и ассоциации у тех, кто помнит счастливые прошедшие годы, и погружают в соответствующую атмосферу тех, кто родился много позже. «Наш режиссер – человек, конечно, не совсем той эпохи, но этих людей он очень любит, поэтому и получились они в постановке такими возвышенными, с чистыми чувствами без малейшей пошлости», – замечает Ольга Казакова.
Эта старомодная и вечно юная история (иногда и впрямь комедия, а иногда и драма) начинается на Рижском взморье, обозначаемом видеопроекциями и шумом холодных балтийских вод. Взбалмошная, обаятельная Лидия Васильевна, воистину женщина без возраста, вызвана на беседу грубоватым, явно отвыкшим от светского общества главврачом, в первом акте предстающим пусть и не отталкивающим, а даже симпатичным, но все-таки мужланом. Она фантазирует, целомудренно кокетничает, читает стихи, взобравшись на стул, – но эти милые эскапады лишь приводят Родиона Николаевича в неописуемое смятение.
А кто бы не смутился, узнав, что его пациентка злостно нарушает режим, лазает ночью в сад через окно и поет, не обращая внимания на соседей и время суток? Эпизод поставлен и сыгран с хорошим чувством юмора, в нем нет пережима и нарочитого комикования. Зрители знакомятся с героями, имеют возможность подтрунивать над ними, а следовательно, проникаются и симпатией к милой экстравагантной кассирше цирка и ее собеседнику-медведю. В следующий раз они встретятся уже в городе, в кафе, где Родион Николаевич втайне предается пагубной привычке – ест свежие булочки. Застигнутый врасплох, он проговаривается о собственных предпочтениях не только в кулинарии, но и взаимоотношениях. Так смотрящие узнают, что в женщинах он ценит скромность, так что фривольное поведение Лидии Васильевны и ее роскошную чалму (фасона «не разбери-поймешь») одобрить не может. Как не одобряет он и ее действительно легкомысленного замечания о любви, парируя, что с нее-то все и начинается, что и доказывает, страстно читая стихотворение Роберта Рождественского. В целом абсолютно верные рассуждения героя вызывают смех и из-за чуть большего, чем следует в данной ситуации, эмоционального накала в его голосе, и из-за контраста лирических строк и грузноватой фигуры в мятом костюме, но смех этот совсем не обиден для персонажа. Тем более, что скоро он раскроется еще сильнее – и еще трогательнее.
После концерта в Домском соборе он, столь же взволнованный музыкой, как и Лидия Васильевна, тихонько выходит за ней на улицу в дождь, неуклюже пытаясь предложить ей зонт. Взбалмошная дама, мгновенно переходя от глубокого душевного переживания к веселой ребячливости, попытается сломать этот респектабельный предмет – символ наступающей старости, когда уже боишься прыгать по лужам. Маленькая неожиданная стычка вызовет сердечный приступ у Родиона Николаевича, и следующая встреча сведет их уже в больнице, куда женщина станет приносить домашние обеды. Так по шажку двигаются герои друг к другу, и каждый открывает в новом знакомом привлекательные черты.
И все же это пока еще комедия, плавно меняющаяся от эксцентрической – к лирической. В ней будет своя кульминация – артистические танцы Родиона Николаевича, пытающегося вспомнить, как в юности он умел лихо отплясывать шимми и чарльстон (балетмейстер Александр Гордиенко), что требует «неизъяснимого, пленительного изящества». С изяществом уже туговато, но искренности и увлеченности – с избытком. Эпизод решен весело, динамично, но совсем не репризно, не перечеркивая последовательного развития сюжета и характеров. Кажется абсолютно естественным, что в продолжение прекрасного вечера случается новая встреча, когда герои после заката отправятся гулять по окрестностям. И тоже органично – что дорога приведет их к братскому кладбищу, где у одной из стел с выбитым женским именем всегда стоят свежие цветы. Здесь – погибшая в войну супруга Родиона Николаевича, которой он каждый день приносит букеты.
Лидия Васильевна неосторожно поправляет цветы – и вдруг понимает, кто была эта «Семенова Нина, майор медслужбы». Неловкая минута, резкое замечание ее спутника, общее смятение… Теперь-то уж, кажется, явно наметившейся симпатии двух немолодых не очень счастливых людей конец. Как может родиться новая любовь, когда так сильна прежняя, не умершая? Спектакль продолжает черно-белый видеофрагмент, в котором Родион Николаевич потерянно бродит по роще, а фоном звучит «Баллада о любви» Высоцкого. Возможно, его следовало бы сделать короче, хотя понятно, как трудно прервать и невероятно мощную песню, и возвышенные горестные воспоминания героя. Так в постановке внезапно сливаются воедино темы любви, верности, памяти – и войны.